Русский фактор – гарантия стабильности Кавказа

Социальное устройство Северного Кавказа за последние два столетия пережило несколько экспериментов – русификация империи Романовых, марксистское стирание всякой этнической и религиозной идентичности, попытка влить Северо-Кавказское этническое многообразие в историческую общность - единый советский народ. Затем либеральный эксперимент – стирание остатков идентичности и вливание уже в глобальное сообщество унифицированных граждан мира. Последний, к счастью, не состоялся, так и оставшись декларацией о намерениях. Сегодня Россия снова на распутье – что за общество мы строим, и каково положение в нём Северного Кавказа.

Понятно, что есть вопросы стратегического единства, общности стратегических интересов большой России. И здесь конституция и федеральные законодательные нормы предельно важны, должны быть незыблемы. Но нельзя забывать и о том, что существует обычное право, и специфика этносов и социального устройства жизни этносов, которые складывались столетиями. И если совсем универсалистски, механически подходить с позиции федерального законодательства к жизни и социальному устройству народов Северного Кавказа, то здесь возникает некий когнитивный диссонанс. Народы России понимают – да, целостность России, стратегические интересы, предельно важны, но когда не учитываются элементы обычного права, в ответ просто идёт тихий, доброжелательный саботаж. Все улыбаются и говорят – «хорошо, общее лекало», но продолжают жить по тем социальным моделям, которые складывались столетиями.

Получается, что если эти особенности не фиксируется дальше в юридическом поле, а игнорируются, тогда они вынуждено выходят за рамки легального. Это легитимные социальные модели. Но они становятся нелегальными, и здесь возникает серьёзный задел для конфликтных ситуаций. Крайний случай такого несоответствия легальных законодательных норм, и легитимных представлений о собственном быте и укладе целого этноса мы наблюдали в Чечне в 90-х – начале 2000-х. Пусть это крайний случай, но он утрированно выражает наличие каких-то трений между тем, как живут люди фактически, и тем, как это представляет Федеральный центр - как они должны жить. Да, безусловно, стратегические, унификационные моменты важны, но эту специфику надо все же учитывать, выводя сложившие столетиями традиционные уклады, реально продолжающие существовать сегодня, в легальное поле.

Многие из руководителей Северо-Кавказских субъектов РФ признают, что народы и этносы, входящие в состав нынешних «национальных республик» долгое время были традиционным обществом, что сохраняется во многом и сейчас, даже после стольких социальных экспериментов, пытавшихся разрушить этот традиционный уклад. При этом, например, в сталинский период – если брать его с момента смерти Ленина, который настаивал на западной унификации, и по сути навязал формат СССР как образование, состоящее из «национальных республик», до смерти Сталина, считавшего, что СССР должен состоять из автономий – этническое и культурное многообразие, за исключением ярко выраженного религиозного фактора, как раз сохранялось.

По мнению бывшего главы Карачаево-Черкесской республики Бориса Эбзеева, советская система во многом сохранила традиционный уклад на Северном Кавказе: «Можно конечно советскую систему оценивать как угодно, но она сохранила, либо возродила, но уже на новой социально-политической и экономической базе устои традиционного общества. И в СССР мы во многом продолжали оставаться традиционным обществом. Сейчас мы живём при капитализме, и некий диссонанс, действительно возникает. Его величество доллар, рубль, евро, какая-либо иная валюта – ворвались в эту систему отношений, и все эти традиции оказались в огромной мере беззащитными перед воздействием рынка. Когда говорят, что за 500 дней можно построить капитализм как будущее всего человечества – чушь это собачья. На это понадобятся поколения. И, в конечном счёте, от мудрости власти зависит то, каким образом удастся обеспечить сопряжение между теми традициями, которые уходят в прошлое и новой рыночной реальностью».

При этом, по мнению Бориса Эбзеева, оценивать наличие традиционного уклада в нынешнем пространстве Северного Кавказа с позиции «хорошо» или «плохо» невозможно, т.к. это логика естественного исторического развития. По его мнению Россия оказалась перед историческим выбором: «С одной стороны рынок, который разрушает традиционные устои общества. С другой стороны – те традиции, обычаи, которые выработаны многовековым опытом, и которые трансформировались по мере исторического развития этих народов. Более того, именно они явились условием, фактором сохранения народа. У небольших этносов существует на уровне подкорки страх потери собственной этнической идентичности. Поэтому мы так много говорим о традициях, об обычаях, о прочих фундаментальных основах, на которых складывался и развивался соответствующий этнос».

В то же время, следуя логике развития единого государственного образования, руководители Северо-Кавказских субъектов стараются не преувеличивать роль и значение религиозных норм. Происходит это скорее не потому, что они отрицают религию как фактор формирования общественных устоев, взглядов и социальных моделей поведения, а в силу сложности самой сути явления, из-за нежелания погружаться в детали. Не говоря уже о всём многообразии укладов, присутствующих на Кавказе. «Существует такое явление, как противоречия между адатами - карачаевцы и балкарцы говорят адет, - и, например, сводом религиозных правил, таких как шариат. Если взять мусульман, допустим, Дагестана, то влияние шариата там неизмеримо сильнее. Что же касается Карачаево-Черкесской республики, то здесь адаты имеют большее значение, нежели шариатские нормы. В Чечне так же, на мой взгляд, адат имеет гораздо большее значение» - поясняет Борис Сафарович.

Справедливости ради следует признать, что шариат на Северном Кавказе появился довольно поздно. А если опустить советский период, то новая волна активного насаждения шариатских норм началась именно с середины 90-х, когда Северо-Кавказское общества, так же, как и в остальных частях бывшего СССР, было растеряно в религиозном плане. И как ребёнок, вступающий во взрослую жизнь, Северо-Кавказское сообщество народов и этносов было открыто для восприятия новых веяний и идей, которые и захлестнули это пространство, имея преимущественно саудовские, шире арабские истоки. Между тем если обратиться к истории Северного Кавказа периода до 1917 года, мы увидим, что для Северного Кавказа адат является более естественное явлением.

Мало того, «Именно в адате сохранился ислам в советский период – считает Борис Эбзеев. - К примеру, Карачаево-Черкессия когда-то была автономной областью в составе Ставропольского края. За весь советский период в нашей истории, может быть одна или две мечети всего сохранились в Карачаево-Черкессии. Более того, было не просто преследование, но выдавливание ислама, исламского духа из мироощущения и миропонимания людей. Я же, слава Богу, даже в то время рос в семье, в которой никогда не забывали имя Всевышнего. Когда я работал в Саратове, а я там был и студентом, и старшим преподавателем, доцентом, профессором и т.д., то когда я, например, на похоронах, поднимал руки и проводил по несуществующей у меня бороде, то мне делали замечания – вроде интеллигентный человек, книжки пишешь, читаешь, а такие пережитки тяжкого прошлого соблюдаешь. Были и такие вещи. Но всё же в большинстве семей традиция сохранялась именно в адате, благодаря чему сохранился ислам. Атеистическим властям не удалось полностью вытравить то, что пронизывало весь быт, само существование Северо-Кавказских народов». Таким образом, ислам все-таки сохранился во многом благодаря адату. По этой же причине те, кто незадолго до распада СССР являлся гонителем и ислама, и вообще всякой традиции, очень скоро оказались в рядах тех, кто поддерживал и развивал ислам. Ведь мусульманским бытом, пронизывающим всю жизнь человека на Кавказе, и сохраняющемся в соблюдении древних обычаев предков – в адате, - было пронизано всё. «Абсолютное большинство из них, да, наверное, все, удивительно быстро оказались настолько верующими, более того, руководителями соответствующих религиозных общин и структур» - уточняет Борис Сафарович. Марксисты оказались либералами.

Однако куда большей угрозой для ислама, нежели советский период, оказался заимствованный с Запада либерализм с его унификационными, стирающими всякие отличия подходами. С одной стороны либералы не запрещают религию как таковую, но с другой, в силу абсолютного равнодушия к вопросам религии, ставят знак равенства между традиционными религиозными традициями, укоренёнными в России веками, и всеми видами сектантских учений, появляющимися в современном либеральном мире как грибы после дождя. Всё это многообразие исламских сект буквально затопило Северный Кавказ в 90-х. Собственно либеральный эксперимент чуть не погубил и саму Россию: «С этим пошлым постулатом, удивительно пошлым и разрушительным для нашего Отечества постулатом, - «меньше государства, больше свободы» - я никак согласится не могу – заявляет экс-глава Карачаево-Черкессии, а ныне федеральный чиновник Борис Эбзеев. - Меня поражают некоторые законодатели, не то чтобы идей или каких то светлых мыслей, а скорее чужих мыслей. Прочитают какую-нибудь книжонку на иностранном языке, заучат её наизусть, и повторяют, не подумав о том, что эта книжка была написана на совершенно иной почве, там, где иная история, иная психология, иная природа общества, народа, всего остального. И когда мне говорят - «меньше государства…», я вспоминаю о том, что мы пока ещё самый читающий и образованный народ, хотя уровень образования, конечно, падает. У нас есть ресурсы, которые никому в мире не снились. У нас есть всё. Но нам необходим тщательно продуманный, национальный проект государственного управления для Северного Кавказа».

В данном контексте, оговаривается Эбзеев, «нация должна пониматься именно как единая политическая, гражданская нация, которая выше этничности», элементы которой должны присутствовать и на Северном Кавказе. И носителем такого надэтнического стратегического сознания на Северном Кавказе всегда был, есть и будет русский народ, представители которого представляют фактор стабильности. Это именно тот стратегический уровень, который объединяет большое, довольно разнородное пространство нынешней России, и отвечает за её целостность и безопасность. Т.е. для Кавказа, помимо локальных, экономических проектов, должен быть разработан национально-ориентированный проект, именно в широком, конституционно-правовом смысле.

Таким образом, при формировании стратегии развития Северного Кавказа следует учитывать наложение двух уровней. С одной стороны – этническое многообразие, множественность укладов, доминирование традиции – адата, в целом исламский фактор. С другой стороны – необходимость сохранения стратегического единства большой России, наличие механизмов интеграции Северного Кавказа в единое стратегическое пространство, что обеспечивается русским стратегическим присутствием. Одно не возможно без другого. Наложение этих двух уровней – и есть суть имперской модели – стратегического единства многообразия, в центре стабильного существования которого и лежит русский фактор.