Парад этнократий

Одной из главных проблем Северного Кавказа является сокращение численности русских в этом регионе, отмечавшееся ещё с конца 60-х годов. Исследователи связывают это, в частности, с «исчерпанием возможностей экстенсивного развития региона», мощный старт которому был задан на первых этапах советского государствостроительства. Однако очевидно, что это – не единственная причина происходящего.

Директор независимого Центра кавказских исследований Александр Искандарян отмечает: «Ещё с советского времени на Кавказе (и не только) началась кристаллизация будущих этнократий. Внутри советского общества вызревали некие зачатки будущих национальных государств, подспудно происходило формирование государственных языков, элитных групп и идеологий, шла этническая гомогенизация населения. Этот процесс, прошедший бурный и кровавый период и продолжающийся по сей день, абсолютно уникален в истории Кавказа».

И всё же то, что начало происходить с конца 80-х, достигло пика в 90-е и продолжается до сих пор, если и можно рассматривать в качестве развития тех же тенденций, то – развития совершенно специфического. В это время сокращение числа русских, прежде всего засчёт миграции, приобретает повальных характер. При анализе ситуации необходимо учитывать целый ряд факторов, имеющих отношение именно к специфике постсоветской России. Таких факторов можно выделить несколько. Они с одной стороны тесно связаны и взаимообуславливают друг друга, с другой – имеют ряд собственных нюансов.

Первый из них связан с этнотерриториальными конфликтами, по сей день периодически вспыхивавшими на Северном Кавказе с момента распада СССР. Часто такие конфликты имеют «тлеющий» характер, однако их жертвами продолжают становиться представители мирного населения.

Этот пункт тесно связан со следующим, который можно охарактеризовать, как подъём этнического самосознания местных этносов. Проявляясь на культурном и информационном уровне, он породил явление, которое Галина Денисова (доктор социологических наук, профессор Ростовского государственного педагогического университета) в выступлении 2003 года на конференции «Проблемы миграции и опыт их урегулирования в полиэтническом Кавказском регионе» в Ставропольском ГУ обозначила как «Русский исход в северокавказском дискурсе».

Что же касается административного уровня, то там этот «подъем» порождает диспропорцию, иногда колоссальную, в степени представленности «нетитульных» народов в органах республиканского и местного уровней и органах правопорядка. Проявляясь в экономике и обуславливая «выдавливание» русских из производственной и коммерческой сфер, данное явление является составной частью более обширной темы, касающейся экономической ситуации в регионе.

Следующим важным фактором тревоги для русского населения Кавказа, провоцирующим его отток, является активизация политического ислама. Некоторые исследователи придают этому фактору самостоятельное значение, другие более склонны рассматривать его как одно из проявлений того же национализма и даже называют данное течение в исламе «камуфляжем» национализма.

Здесь проводники ваххабизма опирались на создателя партии «Баас» Мишеля Афляка, утверждавшего, что «...религия не только развивается параллельно национализму, но и поглощается им. Национализм становится как бы новой верой, привносящей в политику религиозную тягу к спасению».

Однако при этом нельзя отрицать того, что в дискурсе ряда экстремистских организаций, по крайней мере, на уровне декларации, религиозно-доктринальный компонент явно превалирует над национал-сепаратистским. В первую очередь это касается всевозможных проектов построения на территории Северного Кавказа независимой теократии или включения этой территории в ещё более обширное образование соответствующего толка. Яркий пример тому – «Кавказский эмират», чей идеолог Саид Бурятский не так давно был ликвидирован российскими спецслужбами. В любом случае религия является дополнительным фактором, усугубляющим отчуждение русского населения Кавказа от местных социальных процессов и вовлечённых в них этносов.

Таким образом, суммируя все перечисленные факторы, можно сказать, что «исходу» русских с Кавказа способствует складывающийся неблагоприятный именно в их отношении социальный климат, имеющий как свои безличные (преимущественно экономические) предпосылки, так и своё лицо – национализм титульных этносов северокавказских национально-административных образований.

Может показаться парадоксальным утверждение о том, что сами эти административные формы являются, по сути, причиной или, по крайней мере, фундаментальным институциональным контекстом этих процессов. Ибо, как уже было отмечено выше, сами эти процессы вполне новы для Кавказа. Причём, весь процесс приобретает характер цепной реакции - отток провоцирует отток и примитивизацию хозяйства.

В связи со всем вышесказанным, а именно, что отток русских с Северного Кавказа происходит в контексте моноэтнизации кавказских республик и «национализации» местных административных и производственных институций, встаёт проблема, по сути, согласно формулировке Индиры Джабраиловой, «возрождения полиэтничности».