Отток русских – это проблема всего Дагестана

Проблема русских в Северокавказском регионе – это не только вопрос демографии и миграции, а гораздо более сложная социально-экономическая и политическая проблема, связанная с обеспечением стабильности в регионе. Именно присутствие русских позитивно влияет на состояние межэтнических отношений и способствует формированию общероссийского самосознания и патриотизма. Вклад русского народа в становление экономического и культурного потенциала Дагестана огромен, и сегодня его высокий интеллектуальный, культурный и профессиональный уровень может способствовать динамичному развитию республики и формированию гражданского общества.

Русские – один из коренных народов, компактно проживающих в Тарумовском и Кизлярском районах республики, а также в городах Махачкала, Каспийск, Кизляр. Русские еще совсем недавно были вторым по численности (20%) после аварцев этносом республики. К настоящему времени их численность сократилось до 6% и по сегодняшний день наблюдается отток русскоязычного населения из республики.

Отток русских из Дагестана связан со многими причинами и, прежде всего, с глубоким социально-экономическим кризисом. Многие отрасли производства, в том числе промышленность, поливное земледелие, рыболовство, которыми традиционно занималось русское население, оказались на грани развала, что вынуждало их искать новую работу и источники существования.

К 80-м годам ХХ в. плановое переселение горцев на равнину прекратилось, что было вызвано перенаселенностью равнинной зоны, явившейся главным образом итогом проводящейся в течение 60 лет переселенческой политики. В равнинной зоне, земельные площади которой составляли 2,4 млн гектаров, или 44,3 % общей площади, проживало более половины населения республики (на начало 1980 г. общая численность населения Дагестана составила 1648,8 тыс. человек). В предгорной зоне, занимающей 15,8 % территории Дагестана, было сосредоточено 18 % населения. Наконец, в горной зоне, территория которой составляла 39,9% всей территории республики, проживало 30 % населения[1].

Численность переселенцев с гор на равнину в разных изданиях называется в пределах 250-300 тыс. человек. В книге М.-С.И. Умаханова, видного политического и государственного деятеля, в разные годы занимавшего должности председателя Совета Министров ДАССР и первого секретаря Дагестанского обкома партии и уже в силу этого хорошо знавшего проблему, приводятся данные о 200 тысячах переселенцев[2]. Видимо, нет особой необходимости в этом сомневаться, но в то же время надо заметить, что в данном случае, очевидно, речь идет о переселенцах, переселившихся на равнину в плановом порядке.

Однако наряду с плановым переселением все эти годы имело место и стихийное переселение, продолжавшееся и после прекращения планового переселения. В постановлении бюро Дагестанского обкома партии «О населенных пунктах горных районов, возникших на равнинных отгонных пастбищах» от 13 января 1984 г. приведены данные о более чем 25 тыс. рабочих и колхозников горных районов, стихийно переселившихся на прикутанные земли равнинной зоны республики. Без утвержденных проектов планировки и застройки было построено 106 населенных пунктов[3].

Стихийное переселение шло без учета потребностей общественных хозяйств в трудовых ресурсах и количества земель, закрепленных за ними. По административной линии такие переселенцы подчинялись местным советам горных районов, находящихся за 100 - 400 км от мест их проживания. Это приводило к бесконтрольности хозяйственного и культурного строительства, создавало условия, способствующие нарушениям трудовой и производственной дисциплины, закона о землепользовании, а также норм содержания скота в личном хозяйстве. Имелись факты, когда рабочие и колхозники горных районов, самовольно переселившиеся на кутаны, владели земельными участками и поголовьем скота по нормам, предусмотренным для переселенцев, переселенных на равнину в плановом порядке. Многие из них слабо участвовали в общественном производстве и больше были заняты личным подсобным хозяйством. Мелкие кутаны постепенно разрастались, на них строились добротные современные дома, и их жители нередко добивались присвоения кутану статуса населенного пункта и создания там сельских советов. Работники прикутанных хозяйств, в течение многих лет большую часть времени проводившие на равнине, числились жителями горных районов, пользуясь при этом социальной инфраструктурой равнинных районов. Если учесть и результаты такого переселения, то общее количество переселенцев, как отмечают и другие исследователи, составит 250 и более тысяч человек.

Главной причиной миграционных процессов населения оставались нетрудоустроенность людей и необеспеченность землей. За увеличивающимся населением равнинного Дагестана оставалось все меньше земельных ресурсов. Не редко, колхозы горных районов в расчете на одного колхозника имели больше земель, чем колхозы равнинных районов и по этим показателям равнялись с колхозами предгорных районов[4].

Землепользование по зонам, изменившееся к 80-м годам в результате длительного и последовательного проведения переселенческой политики, отличалось большой разбросанностью и чересполосицей. Значительная часть земель была выведена из внутрирайонного пользования и ее хозяевами оказались районы, расположенные далеко в горах, за 200-400 километров от местонахождения выделенных земельных участков.

Высокодоходные переселенческие хозяйства имели возможность проявлять больше заботы о создании переселенцам лучших и комфортных условий жизни и быта. Переселенческие поселки строились просторно, с широкими, прямыми улицами. В каждом из них имелся административно-культурный и торговый центр, где располагались сеть магазинов, столовых, кафе, медицинские учреждения, мастерские бытового обслуживания. В новых селениях непременно строились школа и клуб.

Сложились три типа переселенческих поселков. Первый – с этнически однородным населением одного горного аула. Второй – с этнически однородным населением, состоящим из жителей разных аулов. Третий с многонациональным населением разных горных аулов. При этом горцев часто селили в какой-нибудь существующий на равнине населенный пункт. В результате появились поселения, в которых жили представители 15-20 национальностей.

Руководящие партийные и советские органы республики отдавали предпочтение созданию поселков третьего типа с многонациональным составом населения. Предпринимались попытки теоретически обосновать такую практику. Доказывалось, например, что создание многонациональных поселков приведет к формированию многонациональных коллективов, преодолению обособленности локальных групп внутри отдельных народностей и стиранию их этнографических различий.

Все это, в конце концов, подводилось к тому, что переселенческий фактор, смешавший на небольшой территории представителей многих народов, будет способствовать развитию общедагестанских, интернациональных черт и консолидации родственных народностей в более крупные, социалистические нации[5].

Однако уже в первые годы осуществления переселенческой политики, когда вновь образуемые переселенческие поселки стали заселяться представителями разных народов, дала о себе знать нецелесообразность и несостоятельность столь большого смешения разных этносов. Временами начали давать о себе знать вспышки локальных этнических конфликтов, вначале возникавшие на чисто бытовой почве, но потом приобретавшие этническую окраску.

Перестройка и постперестроечные радикальные преобразования, не только обнажившие проблемы общества, но и обострившие их и приведшие к экономическому кризису, резко ухудшили материальное положение трудящихся масс, дестабилизировали как политическую ситуацию, так и межнациональные отношения. В этих условиях вину за проблемы того или иного народа их представители стали возлагать на другие народы. Как грибы после дождя возникали национальные движения, политические партии, ассоциации, землячества, культурные центры и другие объединения, выдававшие себя за защитников интересов своего народа, который, как подразумевалось, подвергается дискриминации со стороны другого народа. Многие причины бедственного положения своего народа такие защитники национальных интересов, как правило, объясняли притеснениями со стороны того народа, представитель которого долгие годы оказывался у власти.

Такими рассуждениями, по своей сути националистическими и обывательскими, были завуалированы истинные причины экономических, культурных и духовных проблем, выпавших на долю всех народов, больших и малых, независимо от их численности. Такие подходы и оценки были удобны и поэтому скрытно поддерживались некоторыми представителями властной элиты, публично ратовавшими за единство и целостность Дагестана, осуждавшими межнациональные конфликты и столкновения.

Нестабильная ситуация в какой-то мере была на руку и руководству республики, которое списывало многие недостатки на сложную обстановку и добивалось от центра новых финансовых вливаний.

Масштабы переселения были таковы, что оно затронуло все районы республики. Почти все горные районы имели сельскохозяйственные угодья за пределами своих районов. Например, на территории Бабаюртовского района имели земли общественные хозяйства 20 районов республики, они использовали 78% сельхозугодий района. На территории Ногайского района 79,9% сельскохозяйственных угодий использовалось хозяйствами 15 районов Дагестана. В Кизилюртовском районе 56% сельскохозяйственных угодий использовалось землепользователями других районов, в Тарумовском – 56,5%, в Дербентском – 40,2%, в Кизлярском – 34%[6].

Располагая на равнине пастбищами, которые можно было использовать и под посевы, многие хозяйства горных районов расширяли посевные площади в равнинных районах и забрасывали в горах свои пашни. В результате в горах, как и в целом по республике, наблюдалось сокращение площадей под пашни и перевод их под пастбища. В 1980-1990 гг. площади под пастбища увеличились на 467,7 тыс. га.

Такое отношение в горах к земельным ресурсам приводило к тому, что значительные площади пашен выводились из сельскохозяйственного оборота. В Левашинском районе площади заброшенной пашни составили 1961 га, в Акушинском – 1674 га, в Дахадаесвском – 1360 га. в Рутульском - 812 га, в Ахвахском – 534 га и т.д. Зато многие горные районы охотно расширяли посевы на равнине, где возможностей для механизации сельскохозяйственного труда было гораздо больше, чем в горах. Гумбетовский район за пределами собственно района имел более 90% используемых пашен, Гунибский – 91,6%, Ахвахский – 94,8% и Тляратинский район – 99,3% пашен[7].

Все эти процессы, прямо или косвенно связанные с переселенческим движением, усиливали тревогу и озабоченность общественности почти всех дагестанских народов, так или иначе ощутивших на себе результаты осуществления переселенческой политики, за положение дел в этой области. Одни продолжали считать, как и раньше, исходя из укрепившейся у них убежденности в бесперспективности гор, что необходимо и дальше продолжать переселение, доказавшее на многолетней практике свою целесообразность. Другие видели в переселении чью-то злую волю, направленную на лишение равнинных жителей всех земель с тем, чтобы передать их другим народам. В подтверждение назывались имена конкретных лиц, которые долгие годы были у власти и уже, поэтому не могли не иметь отношения к этим вопросам. Однако такие подходы доказывали недостаточное знание истории вопроса теми, кто так односторонне подходил к оценке результатов и перспектив переселенческой политики.

[1] Народное хозяйство Дагестанской АССР за 60 лет: Юбилейный стат. сб. Махачкала, 1981. – С. 9.

[2] Умаханов М.-С.И. Это и есть интернационализм.– М., 1980. – С.164.

[3] Османов А.И. Аграрные преобразования в Дагестане и переселение горцев на равнину (20-70-е годы ХХ в.). – Махачкала, 2000. – С.56.

[4] Османов А.И. Аграрные преобразования в Дагестане и переселение горцев на равнину (20-70-е годы ХХ в.). – Махачкала, 2000. – С.43.

[5] Умаханов М.-С.И. Это и есть интернационализм. – М., 1980. – С.165.

[6] Османов А.И. Аграрные преобразования в Дагестане и переселение горцев на равнину (20-70-е годы ХХ в.). – Махачкала, 2000. – С.47.

[7] Там же. С.74.