Этнический перекос гонит русских из Адыгеи

Сепаратистские тенденции и процесс так называемой "суверенизации" нашей республики развиваются, несмотря на попытки со стороны общественности воспрепятствовать этому. Сегодня ситуация на Северном Кавказе такова, что впору поставить вопрос о наличии русских на Северном Кавказе как таковых. Такие этносы, как чеченцы, ингуши, черкесы, адыги и другие - постоянно на слуху, а вот о русских, о том фундаменте, который должен скреплять их и гарантировать вхождение Северного Кавказа в состав Российской Федерации, говорится очень мало. И ответственность за этот информационный вакуум ложится на российскую власть.

Сегодня наше руководство готово заливать Кавказ деньгами, но уровень контроля за этими колоссальными средствами, - ниже всякой критики. Насколько эффективно они используются? Какова при этом динамика социально-экономического положения русского населения? Эти вопросы остаются без ответа. Однако ситуацию хорошо иллюстрирует статистика. Так, адыгейцы составляют 24% от общего количества населения республики, русские – 64%, 12% - представители других этносов. При этом очень серьезная численность у армянской диаспоры. Возникают огромные проблемы с курдским населением, которое хлынуло в Адыгею после распада СССР. Именно курды выступают триггером наркотизации Адыгеи - особенно ярко этот процесс проявляет себя в молодежной среде. Теперь, когда было указано процентное соотношение этносов в республике, обратим внимание на органы власти. Кабинет министров: 4 русских и 5 адыгов. Председатели комитетов: 3 русских и 4 адыга. Руководители управлений: 4 русских и 7 адыгов. Статистика показывает, что происходит этнизация руководства республики Адыгея и в руководстве других административных структур: Верховный суд, Арбитражный суд, ЦИК, контрольно-счетная палата, судебный департамент, и другие. Более того, подобный перекос наблюдается и в руководстве федеральных структур в Адыгее.

В качестве примера можно привести результат набора в госуниверситет на юридический факультет. Четыре группы: из них одна бюджетная, три платных. В каждой группе около 20 человек. На все эти четыре группы примерно 8 человек русских. Остальные студенты - представители этносов. В результате такое же соотношение будет сохраняться в конкуренции за рабочие места, хотя соотношение общей численности русского населения и общей численности этносов, как уже было продемонстрировано, радикально иное. Соответственно, эта ситуация провоцирует отток русского населения из региона, отток русских кадров. Но и в других регионах России это население оказывается невостребованным, его воспринимают агрессивно. Можно с уверенностью сказать, что когда русское население будет себя чувствовать нормально в целом в России, тогда оно будет себя чувствовать нормально и на Северном Кавказе. Тогда можно будет говорить, что Кавказ – это Россия.

Кроме того, молодежь, региона сама отмечает рост национализма в Адыгее. Как минимум, мы можем говорить об очень обостренном восприятии того, что права русского населения нарушаются. За 20 лет произошла "перестройка" в умах русской молодежи в Адыгее. 20 лет ей прививался комплекс неполноценности и комплекс вины за кавказскую войну, в то время как адыги воспитывались в духе гордости и патриотизма. Молодежная среда всегда достаточно конфликтна, а история прекрасно показывает, что проще всего столкнуть людей по национальному и социальному признаку. На сегодняшний день конфликтность растет благодаря той политике, которую проводят здесь как местная, так и федеральная власти.

Сегодняшняя "суверенизация" республик на Северном Кавказе и в том числе - Адыгеи ведется на деньги русского населения. Между тем, Чечня является черной дырой в плане поглощения финансовых потоков, сохраняя высокий уровень безработицы и низкий уровень промышленного развития.

Часто происходят столкновения: сегодня русская молодежь пытается дать отпор хулиганским выпадам со стороны адыгейской молодежи. Но при этом вещи никогда не называются своими именами, не говорится, что происходят столкновения по национальному признаку. Говорится, что это хулиганские проявления, или бытовые конфликты. Так, два года назад в горном русском поселке, где попытались хозяйничать адыгейские мальчики, произошел крупный конфликт. Туда выехал президент и весь кабинет министров, однако, стоило мне сказать, что это случилось на национальной почве, прокуратура вынесла мне предупреждение.

До тех пор, пока не названа болезнь – лечить ее невозможно. А назвать эту болезнь власть очень боится - и местная, и федеральная. Ситуация сложная: русская молодежь уезжает, уезжает грамотная адыгейская молодежь. Они не видят здесь перспективы. Если всё будет продолжаться в том же духе, ни о какой стабилизации на Кавказе речи быть не может. Это вопрос действий власти, вопрос её честного взгляда на ситуацию, и поисков достойного выхода их нее.