Русский вопрос Чечни

Про Чечню в последнее время слышны, в основном, победные реляции. Действительно, сразу после окончания Второй Чеченской войны Кремль декларировал цель – сделать из республики пример эффективного менеджмента и исключить возможность повторения трагических событий. Получилось или нет – покажет время, сейчас же хотелось бы поговорить о жизни тех, по кому две чеченские войны прошлись огненным колесом – о положении русскоязычных старожилов Чечни.

Намерение «вернуть русских в Чечню» неоднократно декларировалось руководством республики и страны. При этом обычно ритуально произносится фраза – «без русских республика не выживет». Тут, впрочем, речь идёт о специалистах в разнообразных сферах, без которых построение «фасада» СКФО не потянуть. Пережившим войну старикам из числа чеченцев помогает весь местный социум – к пожилым людям на Кавказе вообще особое уважение. Представить, что кто-то из них будет бедствовать, очень сложно. Другое дело русскоговорящие – под ними в Чечне подразумевают всё нетитульное население, пережившие один или два чеченских конфликта и оставшиеся на своей Родине. Против них играет буквально всё – разрыв сложившихся социальных связей из-за смерти или бегства родных и друзей, глубокое недоверие к государственным структурам, на которые русские надеялись практически до конца, ощущение враждебности окружения, от которого прошедшему кошмар террора человеку не так-то просто отделаться.

По мнению директора Центра этнополитических исследований Майи Аствацатуровой, ссылающейся на данные соцопросов, «социальное самочувствие, самоощущение русских на Северном Кавказе далеко не благополучно». Да, сейчас редко можно прочитать об убийствах или избиениях русскоязычных граждан в Чечне - там национальный вопрос вполне себе решён, а вся нестабильность обычно приходится на места, где «всё не так однозначно», а «кавказское гостеприимство» снова становится расхожим понятием. Раны, нанесённые войной, медленно затягиваются – увы, не для всех.

«У нас была одна старушка, Галина Федоровна, у которой не было пенсии лет 10-15. Она жила в каких-то совершенно диких условиях. Во время войны она перевела пенсию в Москву, оформила на свою сестру, потому что в Чечне не выдавали никаких пенсий. А поскольку она инвалид и пережила насилие и бомбежки, сидела в подвалах, то когда ей из Москвы написали письмо и спросили, жива ли она, и куда ей платить пенсию, она, конечно, не ответила. И пенсию ей платить перестали. В итоге почти 15 лет она нищенствовала и жила на подаяние», - рассказывает координатор проекта «Поможем русскоговорящим старикам на Кавказе» Юлия Орлова.

Такие истории, увы, не единичны – причём они имеют минимальный шанс стать известными широкой публике в наш век Интернета. Чудом уцелевшие при геноциде русских в республике и последующих военных действиях редко умеют пользоваться Интернетом – да и воли к борьбе за что бы то ни было в них не осталось. Должны бы помогать родственники, но зачастую их просто нет – погибли в войну, или вычеркнули оставшихся в республике из памяти. Во многом, положение русскоязычных стариков зависит именно от этого – если есть родственники, готовые помогать, пусть даже и живущие в соседних регионах, то уровень жизни в целом такой же, как и по России. В противном случае на недостаток средств накладываются психологические травмы от военных действий и, зачастую, отсутствие или очень плохое состояние жилья. Старики ютятся в домах, до сих пор несущих следы войны. И нищета, нищета…

Чтобы понять, что именно пережили эти люди, достаточно открыть любое интервью тех, кому всё-таки удалось бежать из охваченной огнём Чечни.

«Мы из Грозного уехали окончательно только в 2002 году, после того как расстреляли моего мужа, пришли 12 человек в форме чеченской милиции и увели его, а утром его нашли убитым недалеко от дома,— рассказывает беженка Нина Спирина, ныне живущая в Ставрополье.— «Меня не было, я документы в суд возила в Пятигорск. После этого мы с мамой бросили все и уехали». Таких рассказов в газетах и Интернете сотни, если не тысячи.

С точки зрения официальных властей Чечни, проблемы нет. После публикации на сайте «Кавказская политика» материала о бедственном положении пожилых русских людей в республике, появилась гневная отповедь местного омбудсмена Нурди Нухажиева. Увы, в ней можно было прочесть стандартный ответ на сообщения о проблемах СКФО – «никаких проблем нет, а есть провокация с целью дискредитировать власти республики, а то и разжечь межнациональную рознь». Понятно, что информация о людях, пострадавших от войны, очень невыгодна местным властям – бередит старые раны - про то, что когда-то тут была война, все очень хотят забыть, да и вызывает определённые вопросы.

«Чаще же обвиняют во лжи, в мошенничестве, даже в провокации. Такое мы встречали в соцсетях – от людей с реальными именами и от прячущихся за псевдонимами защитников имиджа Чечни. Последние обычно более грубы и категоричны. Кто-то даже заявляет: “забирайте к себе своих стариков”, “так и надо этим оккупантам”», - рассказывает о реакции на свою кампанию Юлия Орлова.

Не вполне ясно, сколько в фразах о «возвращении русских на Кавказ» позы, а сколько реального посыла. Ясно, что без существования мощной русскоязычной общины Чечня будет потенциальной зоной нестабильности, уязвимой для экстремистов всех мастей. Но создание такое диаспоры не может вестись методом привлечения квалифицированных специалистов, которые показывают свою мобильность именно потому, что готовы туда ехать – а значит, в случае чего, уедут на другое, более высокооплачиваемое место. Русскоязычное население Кавказа должно быть вросшим в кавказскую землю, иметь там свои корни, традиции – наконец, своё жильё. По словам беженцев из Чечни, их отреставрированные после войны дома зачастую передавали в собственность местным бездомным. И начинать формирование такого сообщества следует именно с поддержки тех русских, которые всё же остались на своей земле – несмотря ни на что.