Нина Коновалова: Плохо управляемые молодчики из адыгейских аулов бесчинствуют в русских поселениях

Нина Николаевна, как вы оцениваете текущую ситуацию с русским населением в Адыгее?

Русское население живёт, работает, но чувствует себя не очень уютно, прямо скажем. Но это проблема не только нашей республики. Это проблема всего Северного Кавказа, и, насколько я знаю, вообще всех национальных республик. Русское население терпеливо относится к ситуации, но не скажу, что это терпение безгранично.

Чисто психологически ситуация сложная, моральная ситуация сложная. Я откровенно разговариваю с руководством республики, и своему руководству я говорю то же, что я говорю везде, – необходимо срочно принимать какие-то меры, потому что русские жители постоянно говорят о том, что их просто достали. Достали молодчики, плохо управляемые, плохо понимающие ситуацию, из адыгейских аулов, которые бесчинствуют в русских поселениях. Особенно бесчинствуют, я другого слова не найду, в хуторах, где уже остались практически только одни старики, и очень немного молодежи. И ситуации, которые приводят к общественным взрывам, на подобии того, что случилось в Вольном, она везде существует. Поэтому я не скажу, что очень хорошо себя чувствует население.

Следует учесть и ещё один фактор – постоянно поднимающийся вопрос о геноциде адыгов. На мой взгляд, абсолютно надуманная тема об их геноциде во время Кавказской войны, с момента окончания которой прошло уже полтора столетия. Но он постоянно поднимается, постоянно муссируется, с целью всеми силами привить русскому населению чувство вины за то, что происходило в кавказскую войну. Я считаю, что это очень опрометчиво делается, потому что помимо чувства вины вот эта разнузданность некоторых адыгейских мальчиков приводит к чисто интуитивному внутреннему сопротивлению. И это пока внутреннее сопротивление. Дальше оно может выразиться, вылиться и в обычное сопротивление. Очень большие нарекания вызывает работа милиции. Сегодня она очень сильно национализирована.

В милиции в основном работают адыги?

В зависимости от районов. На сегодняшний день она очень сильно национализирована вообще по республике. В части районов на сто процентов национальная. Это, например, Кошехабльский район Адыгеи — где население 50 на 50. И это ещё район с самым большим процентом адыгейского населения. Во всех остальных районах адыгейского населения ещё меньше. Я не беру Теучежский район, там адыгейское население преобладает после расселения. Но он маленький, там 12 тысяч избирателей всего, то есть сам по себе район очень небольшой; и город Адыгейск, там тоже достаточно большой процент национальный адыгейский. В остальных районах и населённых пунктах русское население преобладает, но милиция при этом везде национализирована, очень сильно кадры национализированы. На это мы обращали внимание федерального центра ещё в 2001 году, когда у нас была проверка, большая комиссия приезжала из Администрации президента Российской Федерации. Мы ещё тогда обращали внимание, и говорили, что до добра это не доведёт. Это действительно так.

Когда же всплывают такие случаи, столкновения, конфликты между русскими и адыгами, я всегда узнаю о них, т.к. мне стараются эти случаи донести, потому что знают, что я могу что-то сделать, хотя бы к министру прийти на приём и поставить вопрос о том, что происходит. Но все подобные конфликты - это же не причина, это следствие развития тех тенденций, о которых я говорю. То есть, устранять надо причины, надо говорить об этом, а об этом никто говорить не хочет.

Каждый раз, когда происходят подобные столкновения, официально называется одна причина – бытовой конфликт. Ну, как бытовой, если люди разной национальности участвуют там и там? Одно дело, когда, - как мне часто говорят – «ну, это же всегда были драки», между жителями одного конца села и другого конца. Да, но они не были чисто национальными с одной стороны и с другой стороны. И с той и с другой стороны участвовали жители, представители одного народа. А здесь что происходит? Но должная оценка этим событиям не даётся. Если бы она давалась, сразу же, жёстко, не говорили бы о том, что это всё чисто на бытовой почве происходит, а дали бы хоть раз должную оценку, наверное, по другому складывались бы и взаимоотношения. И было больше бы доверия к власти и у тех, и у других. А у ребят, которые не хотят закона признавать, по крайней мере была бы уже какая-то острастка, что этого делать нельзя, что это всё равно получит должную. оценку.

А вот казаки местные как на это реагируют, что говорят?

Ну что говорят? Они – одни из тех, кто всегда в случае таких конфликтов требуют проведения схода. Если говорить о верхушке казачьей, как всегда говорят: старшина казачья, она с властью не хочет ссориться. Потому что она назначается с согласия властей, несмотря на то, что вроде бы это общественная организация. Ну а с другой стороны, казаки ведь не являются единой силой, единой структурой. Они тоже к разным войскам принадлежат, уже между ними, - между реестровыми и общественниками, - там свои взаимоотношения, свои драчки. То есть я даже не могу сказать, почему это происходит, но власть явно не допускает объединения. Ну, разделяй и властвуй - не нами придумано, да? Поэтому, чем более дробные все эти организации, тем легче с ними управляться. И с другой стороны, тех, кто говорит правду, очень не любят. Именно поэтому из нас пытаются слепить образ экстремистов, националистов и так далее.

Нина Николаевна, вы депутат госсовета от какой партии?

Ни от какой, я одномандатник. Я три срока избрана как одномандатник. То есть я ни к какой партии не принадлежу, ни от какой партии не выступаю. Я была когда-то членом КПСС. Самое было смешное, я же – интеллигент, я учитель, а интеллигентов так «придерживали» и в то время, слишком грамотные… Их не очень любили. И я девять лет ждала очереди, пока подошёл лимит на принятие в партию. В итоге вступила в партию в 1979 году. У меня отец всегда придерживался такого принципа: кто, если не ты? Ты должен участвовать, выступать, если знаешь, что так нужно, то так и нужно делать. Ну, а потом всё это дело закрутилось, и в 91-м году меня из партии исключили за то, что я возглавила «Городской клуб избирателей».

Тогда проходил референдум, помните, «да, да, нет, да», по поводу сохранения Союза. И вот мы вышли с «Клубом избирателей» на митинг, на котором был лозунг «Да - Союз конфедерация. Нет - Союз Федерация». Мы тогда мыслили так, что если уж очень вырываются эти республики из состава Союза, то хотя бы в рамках конфедерации сохранить их, дать хотя бы какую-то свободу, чтобы слишком не рвались, но чтобы при этом сохранить Союз. Ну вот за это меня и исключили из партии.

Тогда же я добилась через парткомиссию, что меня восстановили. Меня в июле 91-го восстановили, а в августе - путч, развал и так далее. Но вот после этого я очень долгое время в партию не вступала, потом в какой-то момент мы образовали ячейку или региональное отделение «Народной партии», куда нас привлек Рогозин. Потом «Народная партия» влилась в «Единую Россию», и больше я с партиями не связывалась. Но депутатом Государственного совета три созыва - я просто как Коновалова Нина Николаевна, председатель правления Союза славян Адыгеи.